Сергей Фомичёв - Сон Ястреба. Мещёрский цикл
Вараш сел, поджав колени. На Сокола он посмотрел, как смотрят на полоумных или безнадёжно тупых.
– Неужели ты думаешь, мне есть хоть чуточку дела до Москвы, Суздаля и прочих иноверцев? До их мелких дрязг, в которых они оспаривают, кому из них впредь угнетать наши народы? Ты в своём уме?
– А ты полагаешь отсидеться в лесу? Считаешь великой доблестью присматривать за мёртвыми, духами и прочей нежитью? – Сокол махнул рукой. – Хорошо, пусть. Только не переваливай свою службу на тех, кто не разделяет твоих странных наклонностей. Меня больше волнуют те, кто покуда жив. А мёртвые пусть уходят.
– Не дури, – буркнул Вараш. – Причём тут мои наклонности? Обычай придуман не мной и не тобой. Он установлен давно, и не оставляет тебе выбора.
Сказав это, старик качнулся, словно намериваясь улечься вновь.
– Это ты не дури! – разозлился Сокол. – И не прикрывайся глупым обычаем. Кто тебе позволил переваливать свои хлопоты на других?
Но старик совсем потерял интерес к разговору. Больше не слушая гостя, он осмотрелся. Выбрав из своих запасов нож поострее, принялся подрезать на руках ногти. Они и правда отросли до размеров, способных напугать суеверного мужика.
Руки «покойника» ещё дрожали от слабости, потому дело затянулось. Сокол и Мена терпеливо ждали. Но, свесив с ложа ноги, Вараш решил слегка укоротить и волосы. Он по-прежнему пренебрегал вниманием гостей.
– Давай-ка, кое-что уточним, – не выдержал Сокол. – Я не собираюсь бросать людей. Не желаю заведовать мертвецами. На твою усталость мне наплевать. Попытаешься уснуть, я вновь разбужу тебя. Поверь, я сумею. Ты хоть и достоин всяческого уважения, по возрасту и по должности… но меня это не остановит.
Вараш закончил с волосами. Осмотрев ногти на ногах, решил погодить с ними. Вздохнул, и соизволил вернуться к разговору.
– Чего ты меня пугаешь? – голос его стал куда более спокойным. – Знаешь, я ведь могу уйти и всерьёз. Навсегда.
Сокол набрал воздуха в грудь для гневной отповеди. Но выпустил его напрасно, ибо стало не до гневных речей.
Не очень приятное ощущение, когда чьи-то цепкие пальцы возникают из темноты жуткой пещеры и хватают за локти. Обычного человека такое может перепугать до полусмерти.
Никто из них не почуял приближение опасности – мешали скалы. Мена успела только пискнуть. Старики не успели и этого. Руки мещёрцев вдруг потащило за спину с такой силой, что хрустнули суставы. Вараш ещё не до конца отошёл от спячки, он с трудом шевелился и не смог предупредить гостей. Или не пожелал?
Чародей чуял за спиной человека. Того, кто держал Мену скрывал мрак, скорее всего, и там стоял простой воин. Но простые люди не хаживают в такие пещеры.
Загадки кончились, когда перед ними возник предводитель. Едва он вышел на свет, как Сокол узнал московского колдуна Ледара.
– Ах ты, старый пень! – возмущённо вскричал чародей, обращаясь к Варашу. – Заливал мне тут о ненависти к русским, о нежелании встревать в чужие свары, а на поверку сам заодно с ними? Да с кем? С Москвой!
Но судя по растерянному лицу Вараша, для него появление московских воинов во главе с колдуном явилось такой же неожиданностью, как и для Сокола. Последние подозрения устранил сам Ледар. Быстро и ловко, будто занимался этим всю жизнь, он связал хозяину руки.
– Кто тебе мешал, чародей, дома остаться? – ехидно спросил Ледар. – Ждал бы судьбы покорно в своей берлоге. Нет, понесло тебя на край света правду искать. Такую изящную задумку мне расстроил. Знал бы, чего мне стоило исподволь повлиять на старого колдуна, чтобы отправить его в долгий сон. Эх! Надо было просто убить старикашку.
– Жаль, не удавил тебя в прошлую нашу встречу, – прошипел Сокол. – Я думал, ты подневольно Алексию служишь, а ты вон оно как! Рвение проявляешь, выдумку!
– Неплоха выдумка?! – гордо переспросил Ледар и приказал. – Заткните ему пасть.
Соколу затолкали в рот тряпку и перевязали покрепче, чтобы не выплюнул. Пальцы туго стянули верёвками, затем связали и руки. Если бы стены не гасили колдовство, он успел бы что-нибудь предпринять, но теперь у Ледара хватало сил присматривать за тремя собратьями.
– Чуть что почую, сразу по тыкве стукну, – предупредил колдун на всякий случай. – Давай, по одному!
Пленников повели к выходу.
– Тебе опять повезло, чародей, – сказал в спину Ледар. – Ты вновь понадобился хозяину живым и здоровым. Не тронем до поры и твоих спутников. Страховка не помешает, если вздумаешь вдруг чудить.
Их вывели из пещеры и, спустив по склону, уложили в лодку. Речной путь, однако, вышел недолгим. Затем пленников везли на повозке, тащили под руки несколько вёрст через лес и болото, и снова везли, но уже верхом.
Последним, что увидел Сокол перед тем, как уткнулся в дно грязной ямы, был ухоженный монастырский дворик.
Глава XLIII. Хлопоты
Константинополь. Сентябрь 6862 года
Рыжий поискал глазами серба, но наткнулся на Быстронога. Вурд ходил взад-вперёд вдоль корабля, то и дело заглядывая в щель между ним и пристанью.
– Ищешь чего? – спросил Рыжий.
– Смотрю, не приросла ли ладья часом, – буркнул тот. – А то ведь застоялась поди без движения.
Последнее время волосатые приятели всё больше роптали на судьбу. Они отправились в странствие на поиски приключений, а нашли ту же скуку, от которой бежали. Всего и разнообразия, что скучать приходится за тысячу вёрст от дома. В отличие от людей, выход в город им был заказан, а сидеть изо дня в день на узкой полоске между кромкой грязной воды и крепостной стеной стало уже невмоготу.
Рыжий пожал плечами. От него мало что зависело. Мытарство не зря происходит от слова мытарь. И судебные тяжбы совсем не случайно так назывались. Рассмотрение самых пустячных дел в имперской столице затягивалось на месяцы, а то и годы.
– Драган обещал, что возможно, уже сегодня мы добьёмся подвижки, – Рыжий попытался ободрить вурда, но тот лишь скорчил рожу в ответ.
Лёгок на помине, за спиной возник серб.
– Поторапливайся, – сказал он Рыжему. – А то и половины кабаков обойти не успеем.
Быстроног крякнул с досады. Им с Власоруком такие походы могли только сниться. До сих пор лишь однажды они выбрались в город. Тогда на улицах бушевал какой-то праздник, и вурдам удалось раствориться в толпе ряженых, не привлекая к своей внешности внимания ретивых священников. Отвели душу на славу. Вино им не по вкусу пришлось, но нашли, где пивом торгуют. Вылакали его тогда столько, что едва гавань разыскали.
Вплоть до самого Рождества подобной оказии не предвиделось, и Быстроног тоскливо смотрел вслед гладкокожим товарищам, пока те не скрылись в воротах Палация.
Драган стал для неудачливых купцов настоящей находкой, особенно в первые недели, когда гости потонули в великом городе, растерялись от обилия чиновников, законов и условностей, окружающих простенькое по сути разбирательство.
Прежде всего, серб помог им найти хорошего законника, объяснив, что успех во многом зависит от таланта забалтывать судей, а так же от умения всучить им взятку.
Потом, правда, выяснилось, что мещёрцам противостоит не какая-нибудь мелкая шайка торговцев, а некий всесильный магнат. Выиграть тяжбу у него казалось невозможным. Хотя бы потому, что магнат мог бросить на весы правосудия куда больше денег. Изворотливый законник нашёл выход. Выжав из северян последние крохи, сумел настоять на длительном перерыве в заседании.
– Теперь нужно добиться переноса дела из городского суда в Логофесию Дрома, – заявил, шагая по улице, Драган.
– Что это нам даст? – спросил Рыжий.
– В Логофесии служит куча моих приятелей, – пояснил серб. – Кроме того, там недолюбливают латинян. Если удастся перевести рассмотрение дела туда, считай его выигранным.
– Но мы на мели, – возразил Рыжий. – У нас почти не осталось средств.
Драган усмехнулся.
– Вот для этого мы с тобой и ищем корыстных людей. Пускай за вас платят враги.
Рыжий собрался уточнить, что тот имеет в виду, но не успел. Неожиданно ухватив за рукав, серб увлёк его в подвальчик. Тут бражничало городское отрепье, но Драган потащил спутника к молодому человеку, который выделялся среди прочих опрятной одеждой.
Начиная с него, приятели принялись окучивать местных чиновников. Впрочем, окучивал в основном Драган, Рыжий же большей частью лишь наблюдал за простыми, как пища отшельника, интригами серба.
Их суть заключалась в том, что, получая некогда мзду от подосланных викарием монахов, имперские чиновники не совсем понимали, кто и за что им платит. В своё время, во множестве разбрасывая серебро, Алексий просто готовил почву. От большинства мальков тогда требовалась сущая малость – проявить расположение к русским. И лишь немногие из крупных начальников знали истинные цели московского посольства.
